Чаши заполнены лютой, неистовой Злобою чёрною, грудью закормленной. В венах дыхание, лёгкое, жадное, Шепчет дрожащим голосом жарким. Не настоящим. Дух леденящим. В утробе, где издавна Клоны рождаются и уничтожаются.
Шкура безликая бредит молитвами, Яма заполнена ржавыми иглами. Мстит не создателю, но ямокопателю. Небо замёрзшее греется криками.
Волки овечьими ликами скрытые, Больно не то, что наживосшитое, А вечно гноящийся в дыму перегара Социальный нарыв, впитавший отраву.
Ночь неустанно вербует преемников С тех шестерёнок и бывших подшипников И тенью безжалостно толкает на линию Город, что болен, в гнездо, не осиное,
А логово змей, что шипит как единое Целое, серое, злое, безликое. Кровь с молоком и сметана с дерьмом В едином порыве раба под кнутом.
Кто встретит доброго быка, кто – психопата волка, По габаритам не суди, размер порой без толка. ну и что, что больше хуй, в башке там нету мозга, нет химических реакций, вакуум и только.
Шкура безликая бредит молитвами, Яма заполнена ржавыми иглами. Мстит не создателю, но ямокопателю. Небо замёрзшее греется криками.