Анни. Так её звали. Ту хрупкую нежную девочку, что дарила свое тепло другим. Что отдавала всю себя в чужие руки и не берегла ни капли. Ту, что улыбалась и радовалась ночи, когда остальные её боялись. Ту, что танцевала и пела с дождем и ветром, кружась в своем вечно черном, закрытом, с подолом до пят платье. Что сжигала написанные своей рукой письма в пламени быстро сгорающей спички, и иногда приходила ко мне на огонек, чтобы просто заварить чая и отдать последнее, что у нее было с собой — свою улыбку и теплый взгляд серо-голубых, но таких родных глаз. Анни. Милое имя, и легкий смешок срывается с моих уст. Если заглянуть в зеркало, я увижу у себя за плечом её отражение. Словно наваждение какое-то. Милая-милая Анни. Я никогда не понимала её, как, собственно, и все, кто был с нею знаком. Но она была близка мне, как никогда. Даже ближе, чем сестра. До сих пор помню приторно-сладкий вкус её бледно-розовых, искусанных в кровь губ. Девочка не любила плакать и показывать своих истинных чувств. Но рядом со мной она всегда становилась такой беззащитной. И несмотря на это, старалась меня защитить. Глупая, нежная девочка. Снова давлю смешок, пряча усмешку за чашкой с чаем. Анни. Я не понимала её, а она учила меня, как правильно жить, чтобы не обращать внимания на неудачи. А я пыталась спустить эту глупую девочку с небес на землю. Теперь я понимаю, как это было глупо. Пытаться обрезать крылья у ангела… Боги, как я была слепа. А она была именно ангелом. Неискушенным, светлым, непокорным… И дьявольски соблазнительно-нежным. Я не смогла устоять, никто бы не смог. Анни. Я вспоминаю тебя каждую свободную от насущных проблем секунду, то утро, когда мы проснулись вместе в одной постели. Ты жалась ко мне, как котенок, в поисках тепла. Я же… Была растеряна. Не ожидала, что все так выйдет. Знать бы раньше, что ты скрываешь за своей улыбкой и ободряющим взором… Быть может, ты и сейчас бы давала надежду окружающим в лучшее… И была бы счастлива. А мне остается лишь пить давно остывший, приторно-сладкий черный чай, и изредка поглядывать в зеркало, проверяя, все еще ли ты стоишь за моим плечом. Анни. Ты улыбалась так безмятежно и легко, что никто не мог предположить, почему ты так себя ведешь. А я узнала слишком поздно, когда все было уже кончено. Прощальная записка, состоящая лишь из четырех слов, и тревожный звонок из больницы. Милая девочка, ты даже представить не можешь, как рвала я на себе волосы, услышав вердикт врача, когда я приехала к тебе, примчалась на всех парах. Я не верила, что это возможно, твердила, что все это наглая ложь… Боги, как же я ошибалась. Анни. Не морщась, допить остатки чая и смахнуть непрошеную слезу. Занавесить черным зеркала, задвинуть на окнах шторы. И сползти на холодный пол, сжимая в руке давно выцветшую записку, состоящую всего из четырех слов. «Я всегда любила тебя». Анни нет в живых уже год. И я дарю всю себя людям, поскольку меня самой уже нет. Ведь я обещала своей девочке. Всегда