Эта осень вышвырнет и все заберет. Сплюнет тягучим и желчным в твой улыбающийся порванный рот.
Очередь, талоны, заявления о пропаже доброй и честной любви сегодня не принимают.
Зачем свет в глаза тем, кто рос в коридорах очередей. Зачем им перемены, если им и так хорошо. Наполовину выигранные войны и вполсилы взятые преграды. Религий окровавленный штык, и молитвы кончаются матом. Я давно потерял самое важное, сжег и выбросил самое нужное. В добром здравии, памяти воли. Хладнокровно и собственноручно.
Впитанная с материнской кровью тревога теперь зовет и будоражит кровь. Распространяет страх с улыбкой на губах. С нездоровым румянцем на выцветших щеках.
Такая разная, такая чистая, такая лютая, заслуженная боль.
Как долго еще бежать и спотыкаться? Искать впопыхах землю под ногами? Когда давно пора опомниться и замереть, найдя себя по шею вязнущим в трясине.
Мы уходим в леса. Мы уходим в трясины. Мы уходим в подвалы. Мы уходим на дно. Мы уходим в шприцы. Через горло бутылок. Мы уходим навзничь. Расчищая свой путь. Мы уходим совсем. Мы уходим на ощупь. Мы уходим в трясины. Чтобы лечь навсегда.
Все никогда уже не станет прежним. Все что я чувствую это усталость. Все что я строил безнадежно пустует. Все что я любил я предал и продал. Лучшие дни уже позади. Осталось жить под грузом воспоминаний. Я не хочу больше ничего помнить. Я не хочу больше ничего знать.