Зеркало треснуло, лавина волны смоет все, что осталось от старой обкатанной жизни. Колея за колеей превратятся в бурлящие реки, вымывая и выскребая заскорузлое ржавое дно. Со всей мерзостью, что ты скрывал от себя. Хоронил в самых темных глубинных слоях. Что покрыто зловонною слизью и теперь стремится подняться наверх. Снова ждут раскрытые пасти зияющих проемов дверей. Где не так давно горел свет, и было тепло и уютно. А теперь их клыки дверных косяков как будто готовы сомкнуться каленым железным капканом, затянуться на шее петлей. Когда не включаешь свет, и чувствуешь чей-то пристальный взгляд из пустого угла в темноте и мечтаешь проснуться. Но нет, это не сон. Это твое поражение. Теперь ты на поводке и никуда не уйдешь. От гнета тревожных звонков и стука в закрытые шторами окна. От призраков смеха и голосов, что когда-то звучали здесь. Живых взглядов пыльных картин и усмешек фотографий. От редких и гулких шагов в дальней комнате за запертой дверью. Сколько нужно стекла, чтобы заставить течь реки линий жизни вспять. Наполнить до краев вспотевшие ладони теплой живой кровью. Открыть глаза, включить свет, разжечь огонь, разбить окно. И выгнать эту хворь, не дожидаясь утра. Оставить насовсем этот приют собственного страха, воспоминаний, лжи, надежд из прошлой жизни. Которая давно течет сквозь пальцы потерь, утрат, почти придуманных воспоминаний. Где звезды раздирали небо, шипящей массой впиваясь в грубый дерн. И ночь темней всегда перед рассветом. А дальше утро – и выпадет роса. Нет памяти, а значит, нет и обещаний. Нет лиц, что стали все как одно похожи. И пусть приумножают свет пустые зеркала.