пусть жизнь - полоса инерции, пока в груди колотится сердце, фотографии прошлых дней кажутся большим, чем просто проекцией. сочетание нескольких линий и векторов вокруг человека - это памятник моменту времени, пути к которому больше нет.
ведь я бывал в этих странах, и странно, что порывался обратно. еще задолго до олимпиады я был довольным и малым. а сейчас был рад бы и малому - вдохнуть в себя запах от старого, но этот кусок бумаги – все, что мне на память осталось.
именно там я был настоящим и там был рад подурачиться, именно там я знал ровно столько, сколько мне нужно для счастья. там люди еще не учились латать на сердце рваные раны, и именно в этих странах мои родители шагали рядом.
ползти вверх по отвесным скалам и неистово ждать взросления, дак что может быть прекраснее чем тратить ненамеренно детство? но эта программа все реже появлялась на экране телика, а я все стремился вверх, совсем позабыв с собой лестницу.
хоть и звезда по-прежнему светит, зрачки глаз уже не поддаются сужению.
счастливые лица машут рукой линзе, я с ними. ощущение есть - что это другой мир и он не был моим, как минимум. моргнул электрический глаз зафиксировав эпизод чьей-то жизни, греет след, электрический свет на глянце превращается в блики.
не пролезть сквозь проход - то не турникеты метро, увы, в этом месте нет постовых, тут попросту нет входа и выхода. но есть эти воспоминания, заляпанные «девять на двенадцать». кусок бумаги - или фрагмент огромного пазла - я не знаю.
там, я будто бы шел вдаль, сменяя маршруты взросления. звезда по-прежнему светит, но зрачки больше не поддаются сужению. я там еще не искал себя и тебя, еще не искал нас всех. и даже догадаться не мог, что же там, по ту сторону двери.
я просто верил, и шел, лез в лабиринты, и падал в костры. я просто вел себя так, как будто я сам проник в свои сны. наслаждаюсь каждой секундой полета со сломанной веткой дерева, там я знал - что это планета именно вокруг меня вертится.
слишком мало – для нас, слишком много – для них, слишком много слов и слов. плетется узор, иголка молчанием проткнула кожу грозовых облаков. а поезд совсем недавно ушел, я могу так просто вдохнуть его дым на перроне. легкие – два мешка, переносящих отсыревшее желание проснуться в месте, которое могу лишь помнить.