…а бывает, глядишь из окна – а вокруг эта чёртова жизнь. люди ходят по улицам, вместе и порознь – все. кто не ходит – тот ты, или просто на чёрном граните его имя указано тем, кто ещё в колесе.
что поделаешь – помнишь, что ты ведь хотел помогать им? ты хотел быть психологом, или, быть может, врачом, чтоб сердца открывать, чтобы раны латать, поднимая с кроватей затерявшихся в собственным мире, а вовсе не быть рифмачом.
впрочем, ты ведь, увы, не рифмач. так, играешь словами, когда есть пять минут в вихре гулкого, долгого дня. ты не смог ни лечить, ни с гитарою шастать дворами, заставляя печальные толпы загораться от песен огня.
ты сидишь, одиноко нахмурившись. даже не куришь. а к чему нам курить – есть ли смысл, от чего умирать? ты и так загоняешь себя, ведь в унынии хмуром каждый день признаёшь, что тебя побеждает игра.
ты не можешь ни встать, ни одеться, ни выйти из дома. скажешь, горло болит? ерунда, ты вчера выходил. там гуляют они – сто знакомых и сто незнакомых на одной только улице. чувствуешь? ты не один.
потому и не можешь подняться – ведь невыносимо осознать, что тебе ни отсюда пути, ни в гранит. а когда-то тебя, улыбаясь, она попросила: ты живи, я с тобой. ты живёшь. но один. без обид.
остаёшься один – а вокруг эта чёртова жизнь. люди любят, теряют и плачут. быть может, не все?.. ...только знаешь, что так же рыдают в далёком граните и отчаянно молятся тем, кто ещё в колесе.