У моей любимой есть чувство юмора, Она, как смешок на похоронах — Ей знакомо всеобщее неодобрение. Мне нужно было воцерковить её раньше, Если небеса когда-нибудь вещали, То она их последний настоящий глашатай. Каждое воскресенье мрачнее предыдущего, Каждую неделю свежий яд. "Мы родились больными", — слышишь ты от них, Моя церковь не предлагает отпущения грехов, Она велит: "Молись в опочивальне". Единственный рай для меня — Оставаться наедине с тобой, Я родился больным, но мне это нравится, Вели же мне исцелиться.
Аминь
Отведи меня в церковь, Я буду служить, как собачка, перед святыней твоей лжи. Я поведаю тебе свои грехи, так что можешь точить нож, Предложи мне бессмертную кончину. Боже, позволь мне вверить тебе свою жизнь.
Если я язычник из добрых времён, То моя любимая — солнечный свет. Чтобы богиня оставалась рядом со мной, Требуются жертвы: Осушить море, Принести что-нибудь светлое И что-нибудь мясное на второе. Вот прекрасный белый конь, А что у тебя в конюшне? У нас много голодных верующих, Выглядит аппетитно, Выглядит богато, От такой работы хочется поесть.
Отведи меня в церковь, Я буду служить, как собачка, перед святыней твоей лжи. Я поведаю тебе свои грехи, так что можешь точить нож, Предложи мне бессмертную кончину. Боже, позволь мне вверить тебе свою жизнь.
С началом ритуала не остаётся ни господ, ни королей, Нет ничего невиннее нашего милого греха, В безумии и грязи этой земной сцены — Только тогда я человек, Только тогда я чист.
Аминь
Отведи меня в церковь, Я буду служить, как собачка, перед святыней твоей лжи. Я поведаю тебе свои грехи, так что можешь точить нож, Предложи мне бессмертную кончину. Боже, позволь мне вверить тебе свою жизнь.