Виталику Борисову (Петрову) Луна распевала всю ночь свою лунную песню, надеясь, что звёзды услышат и станут ближе. Изжившей собаке она разрывала душу, а звёзды глухи, лишены музыкального слуха.
Вой старой собаки сливался с туманным светом, звучал унисоном на чёрном холсте неба, и мне захотелось снега, но было лето, и мне захотелось лужи, но не было ливня.
Плач света и плоти созвучный плыл медленно в небо, тоскою коснувшись облака рядом с луною. Веленьем чудесным сбылось, наконец, они вместе, луна и образ собаки, плывущий легко, подгоняемый ветром.
И мне захотелось друга, но было тихо, и мне захотелось полёта, но не было видно.
А облако старой собаки с луною, обнявшись, о чем-то шептались, наверно, о самом главном, и лишь с наступленьем рассвета расстались, с собой унося свои тайные тайны.
Луна растворилась в родившемся утреннем свете, собака затихла в траве и скоро издохла, и мне захотелось снега, но было лето, и мне захотелось слёз, мне так было угодно.