Горный воздух пьянит как вино, а хвойный запах разносится ветром в сумерках со звуком колокольчиков И во сне из дерева и камня, закованный в свой сон, Город, находящийся в одиночестве, и в его центре — стена. Иерусалим, отливающий золотом, медью и светом, Не правда ли я — скрипка для всех твоих песен? Иерусалим, отливающий золотом, медью и светом, Не правда ли я — скрипка для всех твоих песен? Вот высохли твои колодцы, и опустела базарная площадь, И никто не посещает Храмовую Гору в Старом городе. И в горных пещерах стонет ветер, И никто не направляется к Мёртвому морю по иерихонской дороге. Но я пришёл сегодня воспевать тебя, и надеть на тебя твою корону, Я самый малый из юных детей твоих и последний из поэтов. Твоё имя обжигает губы, как поцелуй серафима. «Если забуду я Иерусалим…», который весь золотой!Вернулись мы к твоим колодцам, на площадь и базар, Шофар звучит на Храмовой горе в Старом городе. (И в Старом городе, в Элуле, опять звучит шофар). И в горных пещерах солнце переливается тысячами лучей. И вновь мы поедем к Мёртвому морю по иерихонской дороге!