Почти прозрачны пальцы иудея, Шлифующего линзы в полумраке, А вечер жуток, смертно холодея. (Как этот вечер и как вечер всякий.) Но бледность рук и даль, что гиацинтом Истаивает за стенами гетто, — Давно уже не трогает все это Того, кто грезит ясным лабиринтом. Не манит слава — этот сон бредовый, Кривляющийся в зеркале другого, И взгляды робких девушек предместья. Метафоры и мифы презирая, Он точит линзу без конца и края — Чертеж Того, Кто суть Свои созвездья.