А у нас снова дождик промозглый. И вот-вот должно выглянуть солнце из-за серых, надоевших туч. Хочу всё вернуть - а вроде бы уже поздно, и я дала обещание, ставшее клятвой, что откопаю в себе надежды какой-то луч. А вы знаете - я сама не вернусь. Такая фигня - я уже, знаете, не торт, и не та, и вас совсем не боюсь, да и совсем не буду бояться. Ни-ког-да.
Я научилась смеяться - не под вашу указку, и не вторя вашему смеху. Наверное, для меня это стало огромным успехом, что я вам сказала в лица всю правду, всю эту правду о вас, и правда такая, и вы люди такие, что ваши жизни можно было бы пихнуть в рассказ. И он будет, наверное, жанра "ангст". Хотя нет, скорее "злобный автор". Такие смешные - правда ведь режет глаз, и я вам буду повторять слово "правда" пока вы меня не услышите. А пока что - вы "как хотите" дышите, гуляете, пьёте, строите из себя опытных взрослых, хотя вам всего по 16 лет. Нет, конечно, понимаю - у каждого есть "в шкафу скелет", но у вас их, наверное, слишком много. Хотя, мне какое дело? Я ведь ребёнок - маленький - вы в это верите, не буду взрослеть, пусть пройдёт век за веком. И мне, вы сказали, нужна та самая смерть, смерть близкого очень мне человека. А знаете - мне как-то плевать. Я, как вы сказали "поетка", и не смотря на мнение, буду своё нести и писать; может, не слишком умело и метко, зато - настоящее. Живое. И - чуть ало-рыжее, подпитанное, может, скупою слезою, которая в моих стихах и песнях никогда уж не будет лишней.
И, знаете - мне надоело. Латать раны, каждый раз после новой, привычной ссоры, бросаясь словами-объедками - едкими-едкими, и взглядами, полными немого укора.