Наши люди знают, о чём баллада. Это правда, плакать, мама, не надо. Воровали, потом - долги. Знаешь, я был другим. (...)
Я забивал от нечё делать в пол гвозди, Пока кенты на гроб приносили гвоздик. Наши люди пиздато летали с крыш, Теперь палят сверху, как можно выжить. А жил же, знал, что не придёт бежать мне. Она ворчала: \"Чтоб кем-то стать, надо сбежать\" - бред. А мне нужны были люди, кому скажу \"привет\". Вдруг стал торчок, я с ним присел и пиздец. Мы протирали ступени, когда шли до сцены. Им так нужны новые песни, а мне пиздец. Бить посуду уже поздно, уехал поезд. Я твой новый (...) зашел по пояс. И всё по новой (...). Да, я всё видел и участвовал как фанат. Снова от вида ночи подвинет, вернулся бледным. Мы были счастливы с тобой, хоть и бедные. В этом механизме столько камней. Удача проехала близко, дом спросив - не ко мне. Жизнь не раз предлагала напялить парик. Старик, это не наша (...) Нас не узнать уже, крича давай подвязы. Бить по щекам, чтобы завтра напомнили за вчера. А я с мамой присел, но не на то, за другое. Я забыл как, (...).
Наши люди знают, о чём баллада. Это правда, плакать, мама, не надо. Воровали, потом - долги. Знаешь, я был другим. (...)
Наши люди знают, о чём баллада. Это правда, плакать, мама, не надо. Воровали, потом - долги. Знаешь, я был другим. (...)
Как начиналось так, кто подмутил сперва в прикол, А потом терял контроль над собой всё чаще, Затем стало легко искать новый приход, И, брат, так же с тобой. Но только пульс как и новое счастье. Исчез весь понт, теперь рукой достать до звёзд, Но меня пиздец как кроет, сносит рассудок. Братик оставит его тёлка на хате метамфитоз. Пара точек - и он с нами на пару суток. Похуй, что нас осудят. Люди боятся как огня То, что мы подожгём и остудим. Люди боятся непоняток, впадают в ступор. Среди них я, но совсем другой по сути. Выйди из дома, где семья - некрепкий сплав, Где прицепив лишь якоря, тебя пускают вплавь В открытом море, а ты на дно идёшь, спеша, Ведь сегодня есть душа, завтра - горе. И ты очнувшись объёбаным, еле дыша, Спросишь себя, куда бежать, если нет воли? Если всё, что было дорого унес пожар? Шприц последнее средство, что ещё колит. Помню ее глаза, я до сих пор болен. Знаю, что нам с тобой по принципу вместе нельзя. Я на движухах мутных, ты на модных танцполах, Хоть нас порой сводит в один тупик стезя. Порой ты держишь за руку, но соскользнув ладонь, Ударит по больным местам и снова кружево. Врежется солнца луч в глаза, но давно не тот, Что был необходимым нам, что был так нужен.
Наши люди знают, о чём баллада. Это правда, плакать, мама, не надо. Воровали, потом - долги. Знаешь, я был другим. (...)
Наши люди знают, о чём баллада. Это правда, плакать, мама, не надо. Воровали, потом - долги. Знаешь, я был другим. (...)