Вечная осень в многолюдном карцере, Во время чумы пир и танцы, Я от станции к станции Пиздую по снежной каше, В куртке камуфляжной Из бундесвера Производства девяносто первого - Что младше меня на один год, Пидорок в обтягивающем трико И в кедах "Динамо". Салам! Я всех люблю и ненавижу, Как Кипелов Улицу Роз, Как Генри Миллер в Париже, Произнес Хочу читать, мечтать и ебаться. Скулить свои реп-романсы, Хули, дитя декаданса. Хочу тонкие пальцы И мощный квадрицепс, Холокост без границ, Газом травить мокриц Этих дебелых. Толерантные расстрелы. И чтобы сыктывкарская Стелла Тенью затмила весь свет белый, И на стефановской площади, Распяли Питирима ослабшего и тощего И его мощи По ветру развеяли. Жиденькой акварелью Эти стишата написаны, На папиросной бумаге Канцелярской крысой В гуманном концлагере С восьми до пяти. Лучшее, что я могу сделать на своем пути Это на хуй пойти - Примерно так мне сказал СелИн. Мои кеды в пыли А куртка висит на мне как мешок, Ни хуя за душой, Но мне в принципе хорошо, Несмотря на то, что я вечно хнычу, В коробке есть спички, И в канистре есть керосин. Время узнать Иже еси на небеси? Последним словом земному царству будет "Отсоси". И весь этот текст - просто понты детские, Лучше моток лески Проглотить вместе с крючками, Чем эти дешевые драмы Слушать Ведь мой реп на хуй не нужен. Я друзей пригласил на ужин Страх, бессонницу, кошмар и похоть, Ответили "Не придем, нам похуй, Сам приползай, Побазарим." Заселились с ними в казарме, И устраиваем оргии. А ты из-за шторки Не подглядывай, затаясь, А присоединяйся К этой касте Прокаженных и неприкасаемых. Облачимся в зорь зарево, И среди небес мрамора, Поползем замертво, Да истлеем в пожаре. Давай, выключай полушария, Кэджид Гу - это твари.