В пустоте этих серых дней, в невозможности что-то исправить - я опускаюсь как дайвер, на дно свой глупой памяти. Я боюсь не вернутся обратно, боюсь, что сломается таймер и молекулы кислорода, исчезая из легких, сотрут тебя. Но совсем не затем, чтобы было кому-то больно, и совсем не затем чтобы стало кому-то весело: твой придуманный образ, размытый моим алкоголем, превращается в сотни самых красивых и самых печальных песен. Ты же все понимаешь. Ты наверное знаешь о том, что в нашем разрушенном доме до сих пор лежат фотографии. И пускай из моей головы, но придуманный мир был добрым, вместо дней, что сейчас убивают стабильным графиком.
...
Все слова будут лишними. Все стихи обратятся в пепел. Абоненты опять не ответят на звонки самых близких друзей. И вместе с петлей на шее я завяжу с этим ебаным рэпом, у кого-то опять дожди и будильник поставлен на семь. Все забудут о нас, помня Бродского и Есенина, потом загорятся огни в силуэтах их темных домов. Но сейчас это то, что возможно станет спасеньем, и надеждой что в проклятом мире еще осталась любовь. Ты слышишь! Я знаю, ты слышишь - иначе нет в этом смысла. Нахуй искренность - я совру, что соврал и запутаюсь сам в себе. Затыкая все рты, беспрестанно кричащим мыслям и тем чувствам, что в сотый раз, кидают на чей-то берег.
...
На такой глубине, что намного больше Байкала, Марианской впадины, и Кольской, закрытой, скважины - нарисованный мир, из десятка разбитых зеркал. Самый честный и самый важный. Самый честный и самый важный.