Ты не леди. Защитник твой тоже уж точно не рыцарь, А кольчуга и щит да отважное сердце бойца. Ни за что не желаешь жестокой судьбе покориться, Хоть насмешкам гнетущим и боли не видно конца.
Иссушились озера очей как фальшивая роза. Звон меча, разрубивший помолвки - твой гимн торжества. Как давно же терзали лицо конопатое слезы, Как давно душу ядом травила чужая молва!
Ты узнала отныне: слова - это ветра порывы, Чей оскал дерзновенный шипел, подавился да стих. Клятвы леди, убитой изменником, все еще живы, Как блеск глаз изумрудных, сиянье волос золотых...
Вместо прядей, струившихся светом каштановой меди, Свисли белые клочья, прилипшие к плоти хладной. Это все, что осталось теперь от твоей доброй леди! Из запекшейся раны доносится хрип ледяной.
На эфесе рубины, пылая, свет лунный пронзали. "Верный клятве иль клятвопреступник?" - мерцанье угля В злых зеницах жжет, режет острее наточенной стали. "Кровь врага или смерть. Выбирай же: меч или петля."
Лабиринты былого тревожат продрогшую память: Твой король лучезарный, сраженный лихим колдовством, Благородная мать, горе чье не искупишь слезами, Не вернешь сердце ей, сыновей и потерянный дом.
Ты их не сберегла... Но вернуть ему честь обязалась. Плен, сапфиры, медведь, бремя клятвы упали на вас. Явь и сон в издевательском хохоте переплетались... "Выбирать я не стану", - звучал непреклонно отказ.
А веревка-палач уже пилит массивную шею. Боли шупальца туго сомкнулись, звереет пила. Верный мальчик отчаянно бьется в петле, все слабея... И дрожащее слово разит тишину как стрела.
***
Золотится его голова, как эфес меча львиный. Взгляд доверчив, признателен, хоть и ехиден, шутлив. Ваши лошади скачут бок о бок по скользкой равнине, Стук копыт повторяет гул сердца, сумбурный мотив.
Вместо "женщины" только "миледи" так нежно, учтиво... Но клинок жаждет крови, что бурным ручьем будет течь. Жмется в клетке избитое сердце - зверек боязливый, И биениям робким цена - вероломное "Меч!"