Успокой же меня, пожалуйста – сердце в горле, оно – набат. Успокой, только не из жалости, я опять расставляю в ряд фотографии – лишь эмоции разглядишь там в стальных тисках. В ночь смотрю сквозь окно – колодцами в отраженьи мои глаза, и горят не по-человечески, силясь сдвинуть земную твердь.
Я пишу лишь тебе. По-гречески, по французки… Мне б не сгореть в этом злато-карминном пламени, а любовь опалит виски, и поднимет меня под знаменем отречения от тоски в вышину, где дожди рождаются, что так любы моей душе.
Успокой же меня, пожалуйста.
Я стою как на рубеже между жизнью и смертью – кажется, что-то ближе ко мне на треть, я – чернила, перо бумажное, то, чему не дано сгореть, но что вспыхнет, упав булыжником в ад иль в пламени чёрный зев.
Я пишу, и перо бесстыжее, бурю мыслей в душе узрев, всё несётся по строчкам чайкою над волнами солёных вод.
Я пишу лишь тебе. Отчаянно.
Надо мною лишь небосвод всё светлеет, всё больше утренней покрывается белизной…