Всё так же с бешеной силой топила, На столько что улицы чужого города стали родными. Екатеринбург сопутствовал дождями, Пустые улицы, высотки и дело оставалось за нами.
Слегка открытыми глазами смотрела, тонув в объятиях. Я думал что останусь первым. Теперь пустые стены, без фото рам. Последняя капелька в виде точки с моего пера.
Но называли всё любовью, как положено, Переживания, истерики, лучше б по роже дал, Всем твоим новым ухажёрам, что и доли не чтят. Той, что я называл любимой, встречая изъяны.
Остаётся сказать мне здравствуй мой любимый город, Позволь в тебе потеряться, среди людей поломанных. Остаться одиноким там где роботоподобный хлам, Где не хватает во взглядах людей тепла.
Медленно тускнеют улицы, и засыпает город, Ветер шелестит плакатами клеенных стен. Пересчитываю шаги с парка до твоего дома, Было бы лучше, если бы тогда подойти не сумел.
Не стал бы думать о тебе по ночам, Не стал бы вспоминать тебя в каждом грёбаном сне. От того что ты ищешь покой в других мелочах, Я не за что не посмел бы тебя любить сильней.
Да это сопли, разбирай секунды по детально, Это не по пацански, но они не предали. Встретив тебя минорный возле антураж витает. Глаза в глаза, мурашки по телу и сердце тает.
Хотя уже застыло вопреки давно давно, Твоего взгляда хватило, проваливай домой. Не вздумай говорить про нас, это блеф, Пока ты шлялась с другими я забыл о тебе.
Я солгал конечно, ну а как иначе, Она ушла не сказав ни слова мне в ответ. Я передумаю раз сто, сердце всё так же плачет, И даже попытаюсь, недоступен абонент.
Уймусь забудусь, ведь я сильный, задвину шторы, Поубиваюсь пару месяцев, может сопьюсь. Буду винить себя за то что не сумел и бросил, Ту что люблю, но к которой больше не тороплюсь.
Всё так же с бешеной силой топила, На столько что улицы чужого города стали родными. Екатеринбург сопутствовал дождями, Пустые улицы, высотки, и дело оставалось за нами.