А знаешь я Никому, ничего не оставил. Ни проблем, ни забот, Ни тревог, ни печали. Только жаль что при это и светлых воспоминаний, Не осталось даже вовремя сделанными скринами. А тебе достанется в финале – Самый дорогой гроб, из редких сортов дров. Но обыкновенными червями, Даже золотой грот, набьётся по полной. Ни котировал батл и сплиф ты, И всех тех, кто был вечно в умат. Или пир регулярно закатывал, Там где царили болезнь чума. Ты был жалкий, местный дурак Или Сартера с Кафкой с детства читал, В тебя тыкали пальцем, дескать, чудак. Или знали что каждый твой жест -эпатаж. Ты та самая волна что белого кита, Помогла дотащить до Итаки, Или ты один из тех горе-Капитанов, Кто не видел как хвост-великан готовится к драке. Миру плевать ведь, На чин твой и паспорт, Ты пришёл в этот мир погостить, А значит: Надо будет вернуться обратно.
Гром и скрежет, Рёв и рокот. Воет нежить, Бьётся в окна. Спёртый воздух Мы едим с ребятами в далёкий отпуск, Всем вагоном в пропасть, нам На станцию метро \"Некрополь\".
Я никогда, Не узнавал кто тут главный. До фонаря, до фонаря, По барабану, вообще до лампы. Я не втыкаю в чужие дела, Я ни читаю чужие карты, Мне бы сперва, так для начала, Мне бы понять, кто я сам то: Это будет внезапно, По киношному глупо, Я просто открою глаза И пойму всё сакрально, Засветло, утром. Или это за гранью И мне растолкует Философ, как принято, Старый и нудный. Но я слишком туп И глоссарий в мозгу моём Так же останется бедным и скудным. Где реки текут, Где камыш шумит, Шагом неуверенным К истине приду. Выстрелом шальным, Разгоняя птиц, В сказочном, затерянном пруду. Вот мы и одни, Приземляюсь ниц, Капают ручьи, И в истерики забьюсь, Умоляю, объясни, Что к чему. Но она молчит. Примеряя мне на темя седину. Вереница дней, вереница лиц, Вереница слов В виде мной потраченных минут. Вот и постарел, вот и на мели, Вот он потолок, Явно с переездом затянул. Образы лениво поплывут, Мимо окуляров Пачкая холодное стекло моей души. А тем временем вагон объятый пламенем беспечного пожара Качается, бежит.