всегда тесно в парафиновых стенах периферии, осенью недостаток эндорфина, эйфории. нет возможности ускорения процесса, сложно для передышки тихий порт настичь для сброса стресса.
меня нет в прессе и нет под десятитонным прессом. который сгладил бы морщины без лишней пыли и треска. музыка - кухонный комбайн, не банальная понторезка. для культуры туристов - бред, но туристам нет места.
вроде не ба-лО-ван, и не болван. волевой - не волевой, но не загипнотизирована голова. мой прием. до кончиков ногтей пропитан жаждой быть фаворитом, но что-то габаритное сверху "черт с тобой" говорит там.
включат фонари, где-то там зазвенят стопари, я слова высосав из пальца, компу часы подарив, маленький мир смоделировав и разгромив, пойму, что некто сверху льёт дождем на планы мои.
и я бы испытывал судьбу, требовал шанс. не подавив свой внутренний бунт годовалого малыша. просил бы ляльку обратно, будто у старшего брата, как псих добивался бы халата у лаборанта.
"вам пора" - на станции говорящие столбы, но я ещё не сделал то, после чего меня нельзя забыть. я вооружаюсь игнором против толпы, стало быть, это лучший щит против пальбы.
chorus кто-то сверху следит, меня достал он. портит всё со своим ржавым оскалом. высота дурманила, кружила, ласкала, но я не дал себе шанса разбиться фужером о скалы.
2) ты услышишь мой голос лишь из сломаного мафона, найдешь отпечатки на рукоятке микрофона. в капюшоне балахона - я грязный динго, оставлю след в сознании протектором ботинка.