Бесцельно, безжалостно, как в кино. Ты мой Стокгольмский синдром. Захлопни глаза и зашторь окно, спали этот чертов дом.
Держи меня в клетке, корми с руки и хлестко бей по щекам. Мы разной породы, а значит - враги, кто жертва - не знаю сам.
Я был убит трижды. Я был убит за сына, за мать и отца. В простейшем понятии чувства любви, нет смысла, нет дна и конца.
Есть жертвенность, ревность, есть ложь и печаль. Всё - в банке с наклейкой ''соль''. Бьешь больно и резко, хрипишь: отвечай, как быть без тебя? (с тобой?)
И были бы мы сильнее чуть-чуть, тогда бы сумели спастись. Под пальцами мерно вздымается грудь. Проснись, мой киднеппер, проснись.
Бесцельно, безжалостно, как в кино. Ты мой Стокгольмский синдром.
И кто-нибудь вызовет всё равно, полицию в этот дом.
Ты выстрелишь в голову, так легко, ужалит свинцовый шмель. Я вздрогну от выстрела/холода, но я сделаю шаг за дверь.
Я выйду на снег, больной и босой, приму необъятный мир. Здесь что-то неладно, не так, не то, и что-то скрежещет в груди.
''Минутная слабость'' - ответит коп, - ''у нас есть хороший врач.''
И Аве, Всевышний, всё могущий Бог, за дверью - мой мертвый палач.
Но что-то неладно, не так, не то, и рушится что-то в груди. Мне хочется в клетку, зашторить окно, и есть с самой теплой руки.
Попытка провальна. С другого листа. Есть жертва, преступник, дом. Кусай мои губы, считая до ста. Я твой Стокгольмский синдром.