я в раковину сплюнула своё беспокойство, я тридцать яичниц испекла в раздражении я осознала как хочу жизнь свою построить по вечерам в поту смешливым детям разрешать варенье есть из банки хочу обнимать тесно такие стремные такие теплые такие добрые руки парня-оркестра халат. ткань махровая выстиранная такая что укутывала и впитывала в себя помыслы злые такой запах родной, что затерян в складках маминого платья. ты будешь пить ром и будить меня по утрам сахарным чаем, щелчком в нос и успокаивать все более приглушенным ревом детей, которых я придумала и их никогда может у нас не быть. по течению нежному плыть. не писать, не читать, не решать, не звонить. но ведь это еще не совсем все, мой жалостный милый не мой? мне лучше сразу умереть или позволить извернуться и прекрасно жить?