Ночью все кошки чёрные очень, Ночью надежды рвутся в клочья, Почта приносит телеграмму срочную: "Твоя последняя ночь. Точка."
Телеграмма приходит в три часа ночи: Судьба приглашает на ставку очную С той, что в гробу покоится прочном, С убитой тобою душой непорочною.
Ты душу зарезал острой заточкой, Ты душу настоем отравленным потчевал: Отвар злых цветочков в дубовых бочках Ты выдерживал, словно шотландский скотч.
Ты хотел после этого жить все прочие: С ветки на ветку, с кочки на кочку? Распустились листочки, набухли почки, Кушай ягодки, коль любил цветочки.
Беги, если сможешь, гори, если нет, Город бледнеет, его пугает рассвет, Бледнеет, дрожит, как будто раздет, И стены домов видны на просвет. Ночь пятится, тает её силуэт, Телеграмма дошла, не написан ответ, Голос сорвался, припев не допет, Это рассвет, и больше времени... Нет!
Судьба зовёт на мужской разговор: "Выходи ко мне, самозванец и вор, Расскажи, как жил-не тужил до сих пор, Как считал за славу свой стыд и позор.
Как копил в голове словесный сор, Сор, которым стыдно испачкать забор, Как считал сочинённый тобою вздор Чудом света, неслыханным до сих пор.
А когда кричали тебе: позор! Не врубался ты: из-за чего сыр-бор? Но утро тебе объяснит приговор, Утро - палач, судья, прокурор".
Не тебе стоять на горе Фавор. Гор не стало. Коней ударами шпор Гонят Смерть да Голод, Война да Мор, И рассвет на город смотрит в упор.
Беги, если сможешь, гори, если нет, Город бледнеет, его пугает рассвет, Бледнеет, дрожит, как будто раздет, И стены домов видны на просвет. Ночь пятится, тает её силуэт, Телеграмма дошла, не написан ответ, Голос сорвался, припев не допет, Это рассвет, и больше времени... Нет!