Старик, ты видишь — этот мир ничто не лечит. Мы изменили призмы, но нам не стало легче. И ты не встретил совесть на своих проспектах. Не отрицай! Я видел все твои мольберты!
Уставленные вдоль стены кричащие картины, И перед ними только ныть, взирая на скотину, Что шлёпает по гравию, не видя крыл птичьих, В пространстве равноправия, не слыша их клича.
Среди бетонных переплетов — мёртвые иконы, И кто хотел полёта — споткнулся о препоны. Не отрицай, хотя бы мне, крепясь своей надеждой! Я знаю, что сидит в тебе под кожей и одеждой!
Ты, словно малый, но с тоской собачьей в своём взгляде, По-прежнему веришь в людей, когда кругом бляди! Что не достойны твоих слёз и горьких сокрушений, Но ты как верный пёс - несёшь им сам ошейник.
Скажи, откуда только в твоём сердце столько Любви, к живущим глупо в глупых новостройках? Мы видели с тобой плач Ура и падение греков, И ты по сей день видишь в людях для вселенной Мекку?
Они убоги, их место в лабиринтах Крита, Судьба доступна, и карта дней давно раскрыта! Не верю больше твоему покосу и внушению, И не поверю, хоть ты насилу под корку вшей мне!
Я не поверю, что они способны жить, не блекнув! И, вместо дикого зверья, их нужно спрятать в клетку! Это они сгубили мир безмерной тягой к власти И грех их не сотрёт самый белющий ластик!
Иов потребовал Христа, они его распяли, Левиафана возведя на трон немых развалин! Они сгубили Вавилон, и возвели Освенцим, И их тепло — это тепло костров, не сердца!
Я видел нищих, угнетённых, мне довольно боли, И я ни слову не поверю! В этом моя воля! Не стану рвать за них одежды и терзаться грудью.