Мне стало страшно трудно о тебе писать – Такая тяжесть непосильной ноши. Не покидает ощущенье твоих рук на коже. Не жаль за это душу Дьяволу продать, Ведь ты души моей дороже.
Жизнь хочет сверхъестественных усилий, Обрезав с корнем ангельские (?) крылья. И выворачивает снова правдой Наизнанку душу. Это ли бессилье? Как сильно изнутри нас искалечит «завтра»? –
Я в нём желаю вечно твоё имя слышать, Оно слетает с уст моих последним стоном. И небо где-то вдруг раздастся громом – Гулять с тобой бы под дождём по крышам, И согреваться поцелуями и ромом,
И звёзды целовать на небоскрёбах. Твой привкус поцелуя высшей пробы – С губ слизывать клубничное суфле. И заменить тебя не смог никто бы.
Сидеть с тобой в каком-нибудь кафе. Пить кофе. Знать, что ты – моя слепая тяга. Я без тебя бездомная бродяга. Веди меня на смерть – аутодафе, И усмири во мне взбесившегося Яго,
И усмири во мне мертвеющее эго, Чтобы собой уже наверняка не быть. Я разрешаю всё в себе убить. Мне б выпасть на лицо твоё февральским снегом, Хотя бы так тебя любить.
Мне совершить флэшбэк бы и флэшфорвард, Туда, где был ты, и уже не будет. Здесь каждый по себе лишь судит, Им сжечь в костре лишь дать бы повод. Кто от кошмарных снов меня разбудит?
В каком-то там столетии (до?) нашей эры – Я погибала сотни раз, сгорая. Я на щеке твоей вода лишь дождевая. И навсегда останусь пленницей Венеры. Аутодафе – моё последнее пристанище без веры, Огонь в себя всецело и безропотно впускаю. Мы встретимся с тобой в средине мая. Я буду ждать. Я обещаю. 05.11.2010