Можно я стану цветной совой: немой? Такой безбашенной и ночной? Так, чтобы даже любой часовой Не поймал и охранник на цепь Возле будки аукать не ставил?
Больше жизни хотелось бы быть собой, Но без этой травящей печали.. И не гавкать на каждую летнюю моль За попорченный сожранный шарф Из овечьих скрижалей.
Только этим и только мечтой я живу, Что когда нибудь будет покой И закончатся эти страдания. Будет мир или вечный запой, Хаотично наполненный порохом крови И больничной палаты безудержный хохот Напомнит о боли, что молчаньем болела И вдруг закричала в застолье, Где ни боли, ни этих воспоминаний Не ждал даже тот, кто безумно хотел так забыть.
А они вспоминали. Вспоминали, как громко кричала душа И звала от бессилия Бога. И за смертью с лихвою пошла, Чтобы Та забрала меня снова и снова. И уже не пустила назад. Не дала меня жизни во власть, где нет места Искусству молчания, где нет места искусству любить.
Вот от этого я и бежала. Смерти рад даже тот, кто о чем-то мечтает, Даже тот, кто еще так готов сотворить и вершить, Но уйти навсегда - слишком просто для тех, кто когда-то вдруг стал очень сильно отчаян.