Жизнь строгая штука, местами вычурная шлюха, Но благо глаз хватает понять - хватит нас покуда. Упертый. Характер не сахар, маме все нервы Вымотал за года, инсультными сценами.
Он не привык мериться с падалью. Это похвально, Тем более мириться, аргумент с кулаками на то. Плевал на любые звания, на погоны аллергия В третьем поколении как, у деда, отца и сына.
Вова, куда ведет твоя дорога? Скажи! Мама и очередная с района будет переживать в ночи. Тот будто из другой материи, в чувства не верил, Считая за слабость отчасти, хлопал дверью.
Он не убегал, он тщетно разрезал ночь походкой. Страха нет в его глазах. Не из таких точно. Ответить было всегда чем, но благородство выше, Первым не встривал - удел обкуренных мальчишек.
В жизни его было реально мало смысла, у нуля, Хотя все считали в округе его за короля. Парни первые тянули руки, тупо мечтали девки, Что будут рядом и переделают его, как по броску монетки.
Деньги не интересовали. Дурь тоже не его тема. Редкий персонаж, что не ломается под гнетом системы. Не увешивал бредом стены, не торчал у компа, Но его пустая лень не позвовляла держать мир в руках.
Тут я вспомнил. На днях он мне рассказал вот что. Якобы дядя заокеанский предложил сменить полоски Нашего флага, на их матрас со звездами и прочее, Но не согласился, нужно было стеречь дочь его.
Обещал другой оттенок жизни, пихал деньги в карманы, Тот отникивался с криком, мне на хер то не надо. Дядя тип не из спокойных, у нас мутил в прошлом. В девяностых не одну сотню пустил под нож тут.
Теперь свои мутки, связи, вуаль роскоши на шее. Вове, что шел путем четким все же хотелось Поменять формат быта, на нечто более ласковое Для глаз поэтому были мысли перебраться туда.
Очередная пассия, узнав, подникивала рьяно. Он ее к чертям слал, говоря того не надо. Ей понты перед своими бабами, а ему петли На шеи, вместо вуали, той что так хотелось.
Мать под сокращение попала, сам был разгильдяем. Любовь отворачивалась, вспомнил тут же дядю. Позвонил, так и так, встречай у статуи свободы. Тот довольный, сказал, все сделаем в высшей форме.
Приземлился. Прихерел от впечатлений тут же. Дядя обнял его с ехидной улыбкой якудзы. Неуклеже чувствовал себя по первой, другие нравы, Но жизнь стала реально ярче, будто Бога подарок.
На утро дочь увидел, слегонца его смутило, Думал ей еще шнурки надо вязать на ботинках, А тут такая леди, сразу почуял дурное, Что надо дистанцию держать, иначе будет горе.
Дядя окинул взглядом их по очереди и добавил, Красавица она у меня, вся в свою маму И вот еще, Вова, береги, как зиницу ока. Да и сам не трогай, иначе отправлю к твоему Богу.
В горле комом конфуз застрял, влип конкретно, Лучше б там вуз не бросал, маму слушал, да где там!? Приставили меня к этой. Повсюду за ней тенью. Смотрел, вечно на измене. Буквально все время.
Она любила говорить о нем и о себе рассказывала. Спрашивала, а есть ли любовь дома, там? Он, как проклятый кивал, говорил что любит без памяти, Хотя сам и имя той забыл: Катя, Маша, Валери...
С виду ангелом дочурка была, а жопе шило. Вечно приключений и прочей хрени душа просила. То по 10 клубов за ночь, в казино в домесок, Вова уже проклинал всю эту мажорную ересь.
Вечер прохладен был, позвонил матери. Сказал все в поряде и деньги уже в пути. Эта змея трубку выхватила и повела вниз, За стол посадила и начала много пить.
Он не догонялся вискарем, она была уже в хлам. Пошлый бред на ухо шептала - Вова отвергал Все предложения продолжить досуг в тишине. Вова на миг отвернулся, как она в его вине
Расстворила колесо со снотворным, выпил. Начало марить, улегся на кровать убитым. Эта рядом рухнула с чувством гордыни, Что выполнила прихоть и тут же тоже отрубилась.