сколько ещё пройдет дней прежде чем я смогу открываться тебе? поджигать рукава чувству двойственности? всё пойдёт своим чередом, это ни я ни он, но нас несколько в черепно-мозговой,
в этой комнате страшной и стонущей боли за весь мир, я заберу с собой всё: цветок на твоём подоконнике, красное платье, память о вечерах, наше вино чио сан, и любовь. Самый первый год, история пишет заметки, но пишет пустыми чернилами на блядском асфальте
нам пора уходить
и за грязным оконом ярким блеском сетчатку ослепят твои же глаза но в моей же руке в кулаке я держу своё право остаться и всё потерять. на асфальте по каплям кровавым читатю послания, будто бы, стрелки уходят назад, этот знак не оставит, отправит меня в галлюцинационный овраг
я хватаюсь за голову сидя в осолках и крови, в приходе хватаюсь за чью-то футболку, узнаю в тебе бога, хватаюсь за что-то холодное - лезвием в горло пронзаею себя неосознанно и выпадаю в мороз на железные прутья, испытав суидцидальный приход.
я хватаюсь за голову сидя в осолках и крови, в приходе хватаюсь за чью-то футболку узнаю в тебе бога, хватаюсь за что-то холодное - лезвием в горло пронзаю себя неосознанно, выпадаю в мороз и на воздух но желание выйти отсюда с тобой переносит сознание в комнату. голубые обои меняют тон, а ты так красива в перломутровом омуте. я вижу страх и боль в этих глазах, но мы все это задумали сами, я слишком слаб, дорогая, но так желаю нас освободить от душевных страданий.