Полночь мраком прирастала; одинокий и усталый Я бродил по следу тайны древних, но бессмертных слов. Усыпляя, плыли строки; вдруг раздался стук негромкий, Словно кто-то скребся робко в дверь моих волшебных снов. \"Странник, - вздрогнув, я подумал, - нарушает сладость снов, Странник, только и всего\".
О, я помню, дело было в декабре унылом, стылом, И камин ворчал без силы, уступая теням спор. Страстно жаждал я рассвета, - тщетно проискав ответов, Утешений в книгах ветхих - по потерянной Ленор, По прекраснейшей из смертных с чудным именем Ленор, Чей был смертный час так скор.
Шорох шелковой портьеры, вкрадчивый, глухой, неверный, Теребил, тянул мне нервы, ужас полнил существо, Так что, страхи отгоняя, я твердил как заклинанье: \"О ночлеге просит странник у порога моего, О ночлеге молит странник у порога моего, Странник, только и всего\".
Вскоре, мужества исполнясь, я шагнул как в омут в полночь: \"Сэр... мадам... - не знаю, кто вы - не ищите строгих слов: Я в дремоте был печальной, и так тихо вы стучали, Вы столь слабо постучали в двери дома моего, Что, я думал, показалось...\" - распахнул я дверь рывком - Темнота и... - ничего.
В тьму недвижным впившись взглядом, замер я; и будто рядом Ангел снов и страхов ада черное крыло простер. Тишина была полнейшей, темнота была кромешной, И лишь призрак звука нежный шепот доносил: \"Ленор!\" Это я шептал, и эхо возвращало мне: \"Ленор!\" - Эха бесполезный сор.
В комнату вернувшись грустно, без надежд, в смятенных чувствах, Я услышал те же стуки, - чуть ясней, чем до того. Я подумал: \"Да ведь это у окна скребется ветер; Гляну - и в одно мгновенье будет все объяснено, Сердце стоит успокоить - будет все объяснено... Ветер - только и всего!\"
Но едва открыл я ставню, как на свет, с вальяжной статью Благородной древней знати, ворон выступил из тьмы. Не смущаясь ни секунды, извинений, даже скудных, Предъявить и не подумав, он уселся над дверьми - Как на трон, на бюст Паллады взгромоздился над дверьми - Наяву взирать на сны.
Видя гордое величье, видя, как смешно напыщен Этот лорд из рода птичьих, скрыть улыбку я не смог. \"Ты, хоть временем потрепан, но уж, верно, не из робких; Так скажи: на тех дорогах, что ты в жизни превозмог, - Звали как тебя в том аде, что ты в жизни превозмог?\" Каркнул ворон: \"Nevermore\".
Сей бесхитростною речью, сколь скупой, столь человечьей, Удивленный бесконечно, я воззрился на него; Потому как, согласитесь, смертным раньше и не снилось, Чтобы птицы громоздились над порогами домов, Чтоб на бюсты громоздились над порогами домов - Птицы с кличкой \"Nevermore\".
Ну а ворон, в грусти словно, молвил только это слово, Будто в этом самом слове вся душа была его. И замолк, перо не дрогнет; из меня же слабый, робкий Выдох вырвался негромкий: \"Я друзей сберечь не мог, - Так и он к утру исчезнет, как надежды до него\". Рек здесь ворон: \"Nevermore\".
Звук в ночи таким был резким, так пугающе уместным, Что я дернулся с ним вместе, под собой не чуя ног. \"Но, конечно, - бормотал я, - это весь запас словарный, Что какой-то бедный малый заучить ему помог, Хороня свои надежды и кляня тяжелый рок Бесконечным \"Nevermore\".
Ворон все же был забавен, и, чтоб грусть свою разбавить, Я, дела свои оставив, кресло выкатил вперед; В нем усевшись поудобней перед бюстом с птицей гордой, Разрешить решил я твердо, что имел в виду сей лорд, Что имел в виду сей мрачный, старый, мудрый птичий лорд, Говоря мне \"Nevermore\".
Так сидел я отрешенно, в мир догадок погруженный, Ну а ворон взглядом жег мне, словно пламенем, нутро; Головой клонясь устало на подушки бархат алый, Вдруг с тоскою осознал я, что склониться головой - Что на этот алый бархат лишь склониться головой Ей нельзя, о - nevermore!
Вдруг как будто сладость дыма от незримого кадила Воздух в комнате сгустила, ангельский донесся хор. \"Глупый! - я вскричал. - Бог, видя, как горьки твои обиды, С ангелами шлет напиток для забвения Ленор! Пей же снадобье, пей жадно и забудь свою Ленор!\" Каркнул ворон: \"Nevermore\".
\"О, вещун - пусть злой, все ж вещий! - птица ль ты, иль зла приспешник! - Послан ли ты силой грешной, иль тебя низвергнул шторм - Сквозь безмолвье светлых далей, через брег, где волны спали, В этот дом, юдоль печали, - говори: до сих ли пор Есть дарующий забвенье сладкий сон средь вечных гор?\" Каркнул ворон: \"Nevermore\".
\"О, вещун - пусть злой, все ж вещий! - птица ль ты, иль зла приспешник! Заклинаю Небесами, Богом, чей так мил нам взор: Сей душе, больной от скорби, дай надежду встречи скорой - Душ слияния с Ленорой, с незабвенною Ленор, С той прекраснейшей из смертных, смертный час чей был так скор\". Каркнул ворон: \"Nevermore\".
\"Будь ты птица или дьявол! - этим словом ты доставил Сердцу многая печали! - так закончим разговор! Убирайся в ночь, обратно! Прочь лети, в объятья ада! Там, наверно, будут рады лжи, что молвил ты как вор! Прочь из жизни, сердца, дома! Растворись в ночи как вор!\" Ворон каркнул: \"Nevermore\".
До сих пор во тьме сердито все сидит он, все сидит он Над моей мечтой разбитой, в сердце дома моего; Черный огнь меж век струится, будто демон в нем таится, Да и тень зловещей птицы в пол вросла уже давно; И душе моей от этой черной тени не дано От?6?