слово действует на пейзаж подобно казни. нам бы молча оставить, как есть сохранить. ведь, помимо прочего, по-настоящему прекрасен тот человек, с которым можно не говорить.
и если бы на миг, закрыв глаза, представить, что вдруг все осязаемо и зримо, я непременно нащупал бы разлад своей души с действительностью мира.
где лишь образ один, где есть лишь она. и я скажу тебе, когда развеется дым, что больше всего мне нужна тишина. невесомая тишина и ты.
и на закате мы посмотрим потом на самый глупый во вселенной поступок: как люди тратят жизни на то, чтобы дольше ненавидеть друг друга.
а когда станет совсем темно, я закрою глаза, а ты мечту опиши. мы можем говорить обо всем, но никогда не скажем о том, как друг другу нужны. никогда.
но я помню тебя, как стихи, наизусть. я помню тебя. ты словно часть речи. я помню тебя. я помню тебя. я помню тебя, и мне от этого легче.
и несмотря на пророчества, про близость их вместе взятых в гранит, обоюдное одиночество нас сильнее роднит.
но вдвоем мы пойдем, скорей, лишь по пути неизбежности, где ты согреешь меня своей, своей риторической нежностью.
так идут в бесконечность сквозь дым, касаясь ладонями, одинокие люди чередой. так прощаясь с былым, любовь начинается с мысли о чуде.