В оны веки, пред тем как родиться От Пречистой Господу Исусу, Сон приснился Матери-Пустыне. Спит Пустыня в раздолье широком, По лесочкам кудри разметала, Раскинулась по степям зеленым; Ноги моет ей синее море, На устах алеют ясны зори. И снится Пустыне, будто вырос Розов цветик у нее из сердца; А с поднебесья рука простерлась, Будто с кореньем цвет вырывает. Обливалась Матерь алой кровью, Лежит вся в крови и горько тужит, Не о боли, о цвете жалеет. Упадал тут с лазорева неба Лазоревый камень, бирюзовый; Западал в белы груди, до сердца, И залег тяжелый в самом сердце. Тяготит камень грудь, распирает; Свою душеньку зовет Пустыня, Воздыхает смертным воздыханьем: «Войди мне в сердце, малое чадо, В мое сердце, в лазоревый камень; А уж тело мое каменеет». Пошла душа в лазоревый камень, А входит в лазоревое небо, В голубые, светлые чертоги.
465 Алеется в чертоге последнем, Ровно солнце, престол светозарный; Стоит чаша на святом престоле, А над чашей кружит белый голубь, Держит голубь розов цвет червленый. Хочет кликнуть душа Мать-Пустыню, А она тут сама у престола, Облаченная в белую ризу; «Днесь я», — молвит, — «не Мать, а Невеста». И горлицей душа к ней прильнула.