В добрых традициях — по палам, как платочек хлеб сложу. Надкушу и не расскажу, как под люстрой Советской — всенародной, меряю кардиган. А где-то пьют сгущенку на брудершафт... Когда-то Бродский: вирусно, заочно в сторону меня стихами чихал. Когда-то и я впадал в состояние — шпагат. Вырос и... до щита прыгнув — до кольца достал. Фольгу скомкал, что ясельную пеленку. Перед, щелчки на ремне кож. зам. в уме подсчитал; а после, из ноздрей в жестянке высосал варенку . Есть резервуар, в котором плавает овсяная субмарина. Быстроходно погружаясь на дно. Воу, стоп. Расшифрую картину! Роль утопленника досталось: печенью. Чересчур твердо оно.
Карта треф, как запущенный по полу шлепок летит; скользит по клеенчатой поверхности прессованного стола. Умышленно, ночью из щелей по-дурацки сквозит, а с гаражей стекает битумная смола.
Я достал из кружки — подушку набитую аромо пылью. На ниточке. За иконку бредовую дернув. Остаток допью, а тем временем сказка, сразится с былью, и каплей упадет на спортивные шорты / с подбородка бакалавра в роли меня. Ведь я, на глотки пассата в первом семестре жадность проявлял. Почти что мудрость — Рассудительную. Школьная парта — хранит бережно тату, моя спасая от чистюль: с порошком, с растворителями...
Все, что знаешь обо мне теперь — это препарошенные цикорием воспоминания; этакие лакомые ошметки. Потому, что на кладбище тракторных шин от тощей резины разило дурными желаниями, а люди? Люди — двувесельные лодки.
Даже в безверии проявляют веру! Гуманно, но по тропам нервной системы прогулку завершила доля абсолютной Аскезы. Ты достойна бриллиантовой диадемы очаровательная принцесса. Я достойный стюард районов пресных , у нас разные рейсы .