По олду в трико, Туфли строгие, У падика с банкой яги, Два два восемь, Вешаю хуесосов, Насаживаю чилдренов на свою мортиру, Презервативы чёрные. Ночью в паките клей, Душил руками мудил. Голая блядь, Выцеживал всю кровь в осушенную ноль пять, Словно засаженный солитер! Сидел как Руднев только зверь, В подвалах стекает дерьмо, Блевотина по лестнице, Крастинг ночью, Ибо не переваривал свет - Глазные капли, Очки одеты, В бреду свернул инвалиду башку, Доебашил костылями попрошайку, Всунул пидеру ручку вантуза в очко, В платном толчке, Глотает на ура, Полилась малафья... Ебнул бомжа и Скинул в люк с дерьмом. Мусоровоз давил мигрантов, Продолжал чертить пентуху. Слава Дьяволу! На кол шлюху. Об лицо мрази провёл окурком. По губам шершавым, Раскатал по асфальту, Ебальником ветерана чирканул свастон, По приколу ввёл в шею старому пердуну денатурата укол. Ровно шесть кубов, Два баяна на оставшеюся мразь. Ночь продолжалась, Словно вий избитый хачик выл, На детской площадке поставил на колени, Гурий не увидит, А лишь блеск острия ножа по горлу, Словно скальпель Менгеле, Пизда твоя подвластна после стопки, Под ягой расчленил к хуям, Кинул в преисподнюю к псам. Пизданул молотком по темечку, Быстро и резко, из тени ультракилла. Нежить теперь твоё имя, Вымя твоей пробляди - Нанизывал на гвозди ржавые. Идите нахуй, ответил как каннибал на пожизненном. Аве Сатанас.