мы идём, а за нами идут годы. сплюнул ветер как верблюд двугорбый. караван шёл от лающих псин поодаль, а приблизившись, вытоптал всю породу. мы с тобой потеряли в песках столько фактов, твоя улыбка — за арафаткой. идти назад слишком поздно, умирать — рановато, через шею пустыни ползёт змея каравана. ядовитые зубы в плоти барханов завязли, чешуя пыльной бури осела на человеческом мясе. мы с тобой напоить её кровью обязаны, мы с тобою оазис, мираж и фантазия. топ-топ, скачут вслед нам ретиво. в кочевние шмотки горизонт нарядили. на рыжем песке будто полосы тигра чернеют их стаи под властью вертиго. восток — дело тонкое. расскажем ли юным что шепчут в экстазе песчаные дюны? их танец живота наблюдать авантюрно, захлопнуться могут зыбучие тюрьмы. это тысяча и одна ночь в миниатюре. заклинатель змей, пробираясь сквозь бури, гастролирует в туре, демонстрирует уровень. флейта напоминает песнопения гурий. сим-сим не откроется. на стройной фигуре накидка из тряпок разграбленных мумий. а фараоны ревут койотом безумным, разрывая визгом безоблачность сумерек. солнце вращается как штурвал корабельный, караван тащит скарб словно жук-скарабей. а я от каждого шороха ночью робею и просто мечтаю проснуться в траве.