старый безумный ворон шипит мне, что оказался прав не будет никакого завтра и наши тела нам не принадлежат расправь крылья, как я, твердил упрямец, и улетай дитя снегов, тебе не встретить старость, не найти своей стаи
я же скупо молчал, уперевшись глазами в окно, полное шрамов затяжные прыжки с парашютом из-под одеяла. по утрам жизнь несладка, но ароматна - кинза, эрзац фильмов с ветвями, которыми пичкают псевдоэлитарную лимиту в кинозалах
орудия - залп. плевать, доблестных ожидает вальхалла, но каждый сам в себе таит свою темницу и храм Бог любит кротких, но не сломить лишь безумство храбрых, что явно не про меня. и не про нас.
отражение карикатурно, будто вышло из-под пера Томаса Наста как пел старик Летов, винтовка - это праздник что ещё нужно для счаться? все мы никто в основной своей массе мы - это я. всё - ненапрасно. но. не в этот раз
ветви от ветра клонят к земле свои нагие кроны прикрываю стыд нелепого тела ветшающего пальто поднятым воротом квартал — выкидыш города, чахлыми пятиэтажками вскормленный и оставленный на растерзание недобрым взглядам прохожих
каждый вечер, проводя параллели, кормлю сумку вещами, травлю себя тем, что сравнительно скоро отбывать в армию, но всюду тюрьма гравитации, и нет разницы между там или здесь градация цвета твоих глаз, как у пленки бензина, разлитого в воде
но тебя нет. возвращение к привычке быть никем остаться навек наедине с простудой и приевшейся кельей мой эскапизм — моя броня, но каждому однажды ева протянет яблоко, пропитанное ядом харама, скверны и пагубы
если звёзды зажигают, значит это кому-нибудь выгодно если звёзды зажигают, значит они однажды выгорят ожидай ножа в спину от каждого, кто улыбнётся в лицо всё суета, и нет ничего нового под солнцем