Досчитав до шести, циферблат застыл; у него заслуженный выходной. Я услышала их шаги в коридоре и поняла, что пришли за мной. Я спустилась во двор, прислонилась к стене. От рассветного солнца бросало в жар. Кто-то невидимый громко крикнул: "Пора, товарищи! Заряжай!"
(Они стояли, в анфас и профиль похожи, словно родные братья. Я закурила. Мне было плохо. Я не готовилась умирать.)
Хотелось плакать, но я молчала, остатки воли собрав в кулак. Таким, как я, только две дороги. Уж лучше к Дьяволу, чем в Берлаг. Смотрела прямо и точно знала: никто из них не поднимет глаз. Я возглавляла расстрельный список. Они пришли исполнять приказ.
(Стало тихо. Шальное сердце едва стучало в моей груди. Кто-то крикнул: "На изготовку!" Они прицелились как один.)
Я - дочь предателя, мать шпиона, я - анархистка, я - враг народа. Вердикт - немедленно уничтожить. Я не заслуживаю свободы. Мое место займет верный. Мое имя будет стерто. В этой цепи я стану первым и самым слабым звеном... К черту.
(Их главный крикнул: "Кончайте суку! Чего застыли? Живее, блять!" В его лице я читала злое "весь мир бы к стенке - и расстрелять". Его безумно знакомый голос срывался с грубого на фальцет.)
Их было десять. Одновременно четыре пули попали в цель.
Потом меня волокли по снегу безвольным телом в подвальный морг. Труп упрятали в тесный ящик, а двери заперли на замок. И я смеялась до боли в горле, до немоты, до хрипа. Они боялись меня... убитой?