Каждый темный уголок моей души пропитан рыжей бестией. Зная, что это не весело, продолжаю в грязь с головой нырять, ведь постепенно и я, выпивая глоток терпкой депрессии, перед сокрушительным бедствием, безвозвратно ухожу в себя.
Никто не посмеет остановить - нет у них таких привилегий. И, как эпилептик, падаю на пол в припадке, никто не спасёт, но, рассказав, обо всём, ты знаешь, никогда не жди перемены. И, обнявшись с Мельпоменой, трагически погибает режиссер,
чьим пером написаны строки, которые я прочесть не в силах, чьим пером написаны строки, в которых слишком много злости. И когда я умру, наконец-то, завязнув, в этой трясине, то, наверное, и пойму, что в нас просто затаилась осень.