Что за погода нынче на дворе? А впрочем, нет мне до погоды дела - и в январе живу, как в сентябре, настойчиво и оголтело. Сентябрь, не отводи твое крыло, твое крыло оранжевого цвета. Отсрочь твое последнее число и подари мне промедленье это.
Повремени и не клонись ко сну. Охваченный желанием даренья, как и тогда, транжирь свою казну, побалуй все растущие деревья.
Что делалось! Как напряглась трава, чтоб зеленеть с такою полнотою, и дерево, как медная труба, сияло и играло над землею.
На палисадники, набитые битком, все тратилась и тратилась природа, и георгин показывал бутон, и замирал, и ожидал прироста.
Испуганных художников толпа на цвет земли смотрела воровато, толпилась, вытирала пот со лба, кричала, что она не виновата:
она не затевала кутерьму, и эти краски красные пролиты не ей - и в доказательство тому казала свои бедные палитры.
Нет, вы не виноваты. Все равно обречены менять окраску ветви. Но все это, что желто и красно, что зелено, - пусть здравствует вовеки.
Как пачкались, как били по глазам, как нарушались прежние расцветки. И в этом упоении базар все понижал на яблоки расценки.
II
И мы увиделись. Ты вышел из дверей. Все кончилось. Все начиналось снова. До этого не начислялось дней, как накануне рождества Христова.
И мы увиделись. И в двери мы вошли. И дома не было за этими дверями. Мы встретились, как старые вожди, с закинутыми головами -
от гордости, от знанья, что к чему, от недоверия и напряженья. По твоему челу, по моему челу мелькнуло это темное движенье.
Мы встретились, как дети поутру, с закинутыми головами - от нежности, готовности к добру и робости перед словами.
Сентябрь, сентябрь, во всем твоя вина, ты действовал так слепо и неверно. Свобода равнодушья, ты одна будь проклята и будь благословенна.
Счастливы подзащитные твои - в пределах крепости, поставленной тобою, неуязвимые для боли и любви, как мстительно они следят за мною.
И мы увиделись. Справлял свои пиры сентябрь, не проявляя недоверья. Но, оценив значительность игры, отпрянули все люди и деревья.
III
Прозрели мои руки. А глаза - как руки, стали действенны и жадны. Обильные возникли голоса в моей гортани, высохшей от жажды
по новым звукам. Эту суть свою впервые я осознаю на воле. Вот так стоишь ты. Так и я стою - звучащая, открытая для боли.
Сентябрь добавил нашим волосам оранжевый оттенок увяданья. Он жить учил нас, как живет он сам, - напрягшись для последнего свиданья...
IV
Темнеет наше отдаленье, нарушенное, позади. Как щедро это одаренье меня тобой! Но погоди -
любимых так не привечают. О нежности перерасход! Он все пределы превышает. К чему он дальше приведет?
Так жемчугами осыпают, и не спасает нас навес, так - музыкою осеняют, так - дождик падает с небес.
Так ты протягиваешь руки навстречу моему лицу, и в этом - запахи и звуки, как будто вечером в лесу.
Так - головой в траву ложатся, так - держат руки на груди и в небо смотрят. Так - лишаются любимого. Но погоди -
сентябрь ответит за растрату и волею календаря еще изведает расплату за то, что крал у октября.
И мы причастны к этой краже. Сентябрь, все кончено? Листы уж падают? Но мы-то - краше, но мы надежнее, чем ты.
Да, мы немалый шанс имеем не проиграть. И говорю: - Любимый, будь высокомерен и холоден к календарю.
Наш праздник им не обозначен. Вне расписания его мы вместе празднуем и плачем на гребне пира своего.
Все им предписанные будни как воскресения летят, и музыка играет в бубны, и карты бубнами лежат.
Зато как Новый год был жалок. Разлука, будни и беда плясали там. Был воздух жарок, а лед был груб. Но и тогда
там елки не было. Там было иное дерево. Оно - сияло и звалось рябина, как в сентябре и быть должно.
V
Сентябрь-чудак и выживать мастак. Быть может, он не разминется с нами, пока не будет так, не будет так, что мы его покинем сами.
И станет он покинутый тобой, и осень обнажит свои прорехи, и мальчики и девочки гурьбой появятся, чтоб собирать орехи.
Вот щелкают и потрошат кусты, репейники приклеивают к платью и говорят: - А что же плачешь ты? - Что плачу я? Что плачу?
Наладится такая тишина, как под водой, как под морской водою. И надо жить. У жизни есть одна привычка - жить, что б ни было с тобою.
Изображать счастливую чету, и отдышаться в этой жизни мирной, и преступить заветную черту - блаженной тупости. Но ты, мой милый,
ты на себя не принимай труда печалиться. Среди зимы и лета, в другие месяцы - нам никогда не испытать оранжевого цвета. Отпразднуем последнюю беду. Рябиновые доломаем ветки. Клянусь тебе двенадцать раз в году: я в сентябре. И буду там вовеки.