я разом сносил бутылкам крышу, а после залпом выпивал их продажную душу. на утро, пустые, они всегда смеются в лицо. а я от душа солнечного света из окон ощущаю себя подлецом. я всех вас почти внимательно слушаю, но далеко не каждого желаю услышать. я безмерно боюсь высоты, но мечтаю забраться повыше. я не смею быть ближе, но проникаюсь каждым жестом, заставляющим розоветь лицо.
среди нарядных парадов и шагающих по шаблону шествий, пропуская мимо взгляда красно-синие блики происшествий, я к Осени простывал забытою любовью и переставал быть бойцом. я кашлял мыслями, под самый верх забитыми тобою. в безумстве бредил, оставаясь безрассудным глупцом.
от жара в сердце бросало в пот. и уставшие сорок ударов в минуту превращались в скучающие семьдесят пять, которые тебя на ужин безответно ждут, которые с твоими незаслуженно были попутны.
пускал инъекцию стихов перед сном по венам, но она не спасала от бессонницы вселенной, и я пропадал среди скрытых от ненужных глаз фотокарточек. мы переплетались в тепле уютных миров ногами, менялись освещенными луной разных цветов ночами. я узнавал твои плечи губами, пока ты спала. но это ничего не значит.
меня меланхолия осыпает на промокший асфальт вместе с румяными листьями. этот город определенно мой. мы оба сведены с ума: он ритмом жизни, я рифмами мыслей. у нас даже Осень внутри живет одна.
каждый день кричим поездам и вагонам "постой" черные дыры красными нитями на запястьях сшиты. это не заклятье, но секундная магия на кончиках пальцев остается с тобой. твои ладони - отныне моя обитель. у меня уже не девять линей жизни, но я все-равно хочу остаться.