Ночь тянется как саванна, Мне в этой ночи не спится... Раскрытая книга дивана, Одна и та же страница... Язык её протоколен, До жалости скуп и пресен, День прожит - поставлю нолик, А завтра поставлю крестик.
Ночь-саванна, ночь Тянется... Ночь-саванна, ночь... Без лица! Ночь-саванна, ночь Тянется... Ночь-саванна, ночь, Ночь-саванна, ночь, Ночь-саванна, но-о-очь!
Ночь тянется как саванна. Мне в этой ночи не спится. Раскрытая книга дивана. Одна и та же страница. Язык её протоколен, До жалости скуп и пресен, День прожит - поставлю нолик, А завтра поставлю крестик. И подведу итоги, Покуда глаза не срежет: Мы жалки, смешны, убоги, И в комнате дух не свежий! И я потому обозначу Ценой смехотворно малой Машины, квартиры, дачи И мамины идеалы, И дедушкины калоши, И в небе Луну из пиццы... Я вылезу вон из кожи, Чтобы опохмелиться!
Ночь-саванна, ночь Тянется, а, а! Ночь-саванна, ночь... Без лица! Ночь-саванна, ночь Тянется а, а! Ночь-саванна, ночь, Ночь-саванна, ночь, Ночь-саванна, но-о-очь!
И голосом, полным фальши, Назначу новые цели, Чтоб двигаться дальше, дальше... Не дальше своей постели. А потому резонней Застрять на одной странице И грудью вдыхать зловонья От сдохшей в руках синицы! Конечно же мы остыли, На стенках сосудов накипь! Ныряю в глаза пустые И Божьих не вижу знаков... Стенаю, а точнее ною: "О тяжесть хмельного утра!" А там за моей спиною Колышется Брахмапутра. И тянутся караваны, И знобко жирафы бродят... Листаю книгу дивана И существую вроде... Вроде!
Ночь-саванна, ночь Тянется, а, а! Ночь-саванна, ночь... Без лица! Ночь-саванна, ночь Тянется а, а! Ночь-саванна, ночь, Ночь-саванна, ночь, Ночь-саванна, но-о-очь!
Ночь-саванна, ночь Тянется, а, а! Ночь-саванна, ночь... Без лица! Ночь-саванна, ночь Тянется а, а! Ночь-саванна, ночь, Ночь-саванна, ночь, Ночь-саванна, но-о-очь!