А за окном зима, холодные глаза зевак, Что задевают за живое. На скуле застыл желвак. Напротив храм, ну дай же знак, Вера жива, пока витраж покажет нам спасение для слабака. - Приехали! А, даже так. Свет слишком ярок и толпа гудит, Там где-то в кабаках доярок щиплют за груди, А мне страх комом за грудиной. Руки закрутили за спину. Я взглядом заспанным от долгого пути смотрю на них. И узнаю себя, каким недавно не был: Чтобы я и голубое небо за краюху хлеба?! Ведь вы за зрелищем пришли, его вы просите у Господа, Хоть не созрел еще тот малый у тебя в обозе, блин! На этой площади не будет криков "Пощади!", Лишь гул "Гляди не пропусти" и ржанье лошади. Я здесь один. Чужой, как гость на час. Тот, кому не предложат чай, Пока прервав молчание судья не повелит начать. Сквозь лабиринт толпы вперед, Чем ближе люд, тем больше гнет, Пусть лучше бьют, чем этот лед в глазах тех, кто меня ведет В последний путь на эшафот! Каким я был, каков исход? Все это завтра переврет щедрый на выдумки народ! - Встать на колени! Наземь сполз, Кровь на полене режет нос. Мелькнула тень. Удар. Что-то упало на пол. Темень. Я рухнул замертво и толпа замерла. Рука вцепилась в волосы. И вот уж раздаются возгласы: Выше, выше, выше, выше голову!