Мир двоится в глазах, и он вроде правдоподобно жив. Я держу последние мысли наготове. Ты молчишь, но молчаньем таким - будто стих оборвался на полуслове.
Из последних сил, наспех, без запятых, я кричу в перевернутый купол моих ладоней, что плевать на какой из тысячи середин встретимся поневоле.
Горизонт, намокнув, свернётся в локон белокурой дамы, с проседью в волосах. Через час она принесёт в подоле посеревшие небеса
и вплетёт моё имя в седые косы, оставляя свободной твоего имени прядь. Эпилогом станут две капли воска, упавшие на тетрадь
Воздух кашляет, злится и не дает дышать, свет проходит сквозь пелену гардин. Мы ложимся спать, поминая обычный воздух, будто он, как Бог, действительно триедин