У меня было три друга три жизни назад. Мы могли сдвинуть горы и разверзнуть пропасти. Мы жили по впискам – день в рай, день в ад, И во всех заварушках крутились, как лопасти Одного пропеллера или винта. Мы, может, были и тварями, но не дрожащими. Мы жили из книг любимые места – И это было наше одно, НАСТОЯЩЕЕ. Перебирая в усталой башке четки дней, ты, наверное, тоже чувствуешь этот взгляд Настанет тема, в лицах друзей – как тени теней три жизни назад…
Но один как-то раз пережрал кислоты и начал вешать всем Истину с видом Христоса. Хотелось волком выть, хотелось дать ему пизды, но, видно, боги все решили без нашего спроса. Теперь его мир – возле левой колонки, среди маечек ярких как телепузики, Скрежет зубов– по утрам на ковер И я люблю его. Драм – пиздатая музыка.
Второй женился и стал примерным отцом, все вечера проводит с законной супругой. Его я вижу раз в год. Мы говорим ни о чем… Я люблю его, этого друга.
Третий стал телешоу тупого звездой. Раньше были ЩЩИ, теперь – смазливая рожа. В каждом слове – понты и любованье собой: звездный мальчик болен, врач не поможет. Мне стыдно верить – я звал его братом. Так все похерить… Я больше не люблю этого дегенерата. НЕТ!!! Перебирая в усталой башке четки дней, ты, наверное, тоже чувствуешь этот взгляд Настанет тема в лицах друзей - как тени теней три жизни назад…
Все это было давно. Уж прогорел тот бензин, прилетели новые птицы – паршивые голуби, и я уж, в общем, привык везде болтаться один, как штык, как буек, как говно в проруби. И я давно уж не спорю – мне нечем крыть (мне вообще как-то так – ни холодно, ни жарко): те, кто три жизни назад меня пытался учить, были правы – только в детстве можно жить по Ремарку. Что ж, кривите рыла, вы, геи и гейши, однодневные дети одноразовой моды. Вы никогда не поймете одной простой вещи: не Ремарк наивен, просто вы все – уроды. Вы, критики, циники, педики! Скажу вам одно: я хоть глупо, но жил. А вы не жили. Вас жалко. А ваша взрослая жизнь – это просто говно, хотя бы потому, что в ней нет Ремарка.