Это не Дублин, но тухнет вокруг все И тут по полной чудят в ожидании чуда. С нелепостью карикатур, прогорая в кошмарном бреду под названием "урбан". Пламенем урн и фортуны продукты внедряют недурно, в белоснежном аду Ты у всех на виду, так что сколько ни мерь, все равно резанут наобум. И на каждом шагу инородные тела, "Кошмар Марабу" в обалдевших пешках, И надежды скрежет слышен в гаражах, она задушена героями Уэлша. Их планы на вечер каждый раз те же: cash и hash, trap and casual, Намутить MDMA или MTV, и маргарины опять в ожидании трэша. "In god we trust and we come with drugs" ,- и с девизом этим массы глотают лекарства, И кайф забивает гвоздь так в чердак, как в финале совком отгружал Ван Бастен. И мрак по началу не покажется мразью, а так, даже чем-то далеким, прекрасным, Но прекрасно далеко настолько, что слишком легко ненароком пропасть в нем. Ни логин и ни пассворд не спас и не встрялся, а разум, как пластик, порезан на части, И дымом ушел во фрактал, портал в одну сторону, он выведет на смерть. И чья же вина здесь? Фальшивое счастье с перебором собирает наебененых в касты, Создавая им иллюзию шанса, на связь с Поднебесной, любезно слиться в экстазе. Но безумные луны попустили и вас всех, на лопатки уложили, треки Бэнни Бэнасси, Гори, этот мир оков, изнутри, их прах раскатают дороги. И в трип пора собираться таким же другим, таким же, ну точно таким же другим. Бродить по забытым могилам сошедших с орбит в безжалостный мир.
Время острот. Под бременем строк я похерю следы от былых катастроф, Эй, Питер Пэн, за окошком не Лондон, фортуна пригладит ладошкою локон. Пальцы стучат по иконкам, в мыслях о ком-то, за стеклом гаражи, но в такой темноте, Сквозь окон витражи не разобрать даже смазанный контур. Это не Комптон, но та же шпана, что воспитана криком базарных товарок, Каждый подъезд в тех угрюмых дворах всегда искренне рад дарам винтоваров. Им не стать бакалаврами, но нелегальный товарообмен дал навара. Пати длиною во всю сумасшедшую молодость: эта реальность коварна. И если есть рай, то, наверное, в нем скучно и пусто, Злобная паства в разнузданных тусах упорно возводит блядство в искусство. Дороги уходят в тоннели ноздрей, льется блейзер на блузку. Ты корчила губы как утка, так на приключений на гузку. Прочь смысловую нагрузку из текста, для них она невывозима, Видишь, как юность пылает огнями протеста, только цвет пламени синий. То самое чувство, когда о запястье тушатся сиги, Одна ледяная пустыня внутри - гибрид Хиросимы и Новосиба. Юные годы, спасибо за все, но не всех извлекли из-под ваших обломков, Тексты просеяв как ситом, отсек все лишние части, ебашим с апломбом. Проникаем в умы молниеносным броском анаконды, Луперкаль и Шарон, 16/13 урона от комбо.
Берлиозу - трамвай, Карениной - поезд, Рэперу - Версус, смертнику - пояс. Этот мир твой, где ищут погибель на тысячах скользких дорожек, Но то, что мертво - умереть не может.
Берлиозу - трамвай, Карениной - поезд, Рэперу - Версус, смертнику - пояс. Этот мир твой, где ищут погибель на тысячах скользких дорожек, Но то, что мертво - умереть не может.