Я хочу, чтоб меня взяли на руки и качали теплыми и уверенными руками. Когда меня еще не было, в самом начале, так и было. Время неслось прыжками, швырялось плюшками и жареными пирожками, мама замуж четырежды выходила, и всё удачно. Первый муж её был хорошим, много смеялся, презирал сомненья любого рода, любовался мамой, носил рубашки в горошек и погиб на войне, не помню какого года. От него осталась пачка коричневых фотографий, он успел построить домик с перилами из металла, отделать ванную комнату белым кафелем и зачать меня. Я его уже не застала.
Мама очень страдала, носила траур, пела печальные песни, курила "Ноблесс", рассыпала окурки (я ими потом играла) и при всех говорила, что умереть - не доблесть, а доблесть - жить, потому что это опасней. Второй её муж работал в библиотеке. Он мог часами со мной говорить о счастье, и о том, что родиться нужно было в десятом веке в Японии. Он понимал в проблемах, раскраивал шелк, стачал мне десяток платьев, научил меня, что лемма - это обратная теорема, а потом ушел, в дверях некрасиво пятясь от мамы, в который раз потерявшей терпение. Мама была темпераментна, как торнадо. Второй её муж устал от температуры кипения и ушел туда, где прохладно.
Я хочу, чтоб меня взяли на руки и качели звонко скрипели, и были бы с милю ростом. Мама ждала себе принца, а дни недели летели. В третий раз я была подростком с плохим характером. И принца не возлюбила. Ни рук его с крупными пальцами, ни сигарет. Я его чашки с кошками вечно била и на любой вопрос отвечала "нет, спасибо, не надо". Он был высоким и сильным. Позвал меня как-то в кино на двенадцать двадцать, и там я услышала, как он смеется на фильме для школьного возраста. И согласилась остаться (а хотела сбежать из дома и стать пиратом). Мы жили дружно, мама варила обеды, и я приставала к ней "мама, роди мне брата!", а она отмахивалась - мало мне вас, дармоедов.
С третьим мужем она прожила недолго, потому что влюбилась в четвертого. Как в романах. А он оказался бездельником высшего сорта и в поисках денег рылся в моих карманах. Потом напился, потом отказался бриться, потом сказал как-то маме "да наплевать мне" и она его выгнала. После чего жениться он сумел еще дважды. А мама сказала "хватит". Никаких больше свадеб, никаких доказательств любви и верности. Никаких неразрывных оков. И завела себе просто любовника, без обязательств. А он рассказал мне, что у него есть кот.
Этот кот невидим, не прыгает, не бушует, он не ловит мышей и не понимает слов, но он все-таки есть, хотя и не существует, и в душе от него тепло. И вокруг тепло. Я спросила "а можно мне тоже такого?", а он ответил - второго такого нет. Но если хочешь, мы можем владеть им оба. И я согласилась. И кот перешел ко мне, хотя и частично. Мы не мешали друг другу, мамин любовник, я и невидимый кот. Мы просто жили, как у костра, по кругу передавая фляжку с одним глотком. и он не кончался. Но мама уже устала. И про любовника мне говорила "тоска". Они перестали встречаться, потом расстались, и я не знала, где мне его искать. А кот остался. Мамин любовник с нами пока еще жил, говорил, что коты не теряются. И это правда. Я это точно знаю. А если кот остается - какая разница, остаются ли люди. Призрачны их печали, но вечны кошки. Печалям не выжить столько. Я хочу, чтоб меня взяли на руки и качали. Долго-долго.