Каждую ночь ампутированным сознанием шорохи слышу, Будто глубоко в голове скребут по норам все мыши. Эти напротив твердят, что сорвана крыша, В один голос. Халаты белые, вроде, неровно дышат Ко мне... Тут на стене следы потресканной краски Водят мозаику паутины поступью трезвой наспех. Палата рождает синдром обглоданной кости: Я прожевал картины стен, будто полотна на холсте. Перегородка между камерами сейчас недосуг, Ведь по ту сторону живёт мой ещё больше несчастливый друг. Хоть я его, правда, ещё не видел, но верю: однажды Он утолит непременно общества херову жажду. С первого дня дефицита воздуха в этой могиле Я упоенья алкал, как воду, в газетных чернилах. Я без пера теперь падок кровью на стенах Карябать в смехе отголоски эха хора истерик. Всё началось немногим ранее и далее отсюда В идиллическом бреду, где потерял я рассудок, Но приобрёл багаж из опыта знаний под свисты плети Этой параноидальнейшей мании лихолетья. Вся история смешана с мёдом слёз и солью воска Для того, кто нежданно среди чужих свой не в доску; Призраки голоса слали следом слова: стой, не поздно, - Посылы этих частот разорвали бы сотню мозгов.