Нет повести печальнее на свете, Даже если есть, то придумана Богами. Она печальнее в твоем куплете, Печальней та, что мы прожили сами.
Мне не знакома повесть, что печальнее на свете, Я не считаю, что не повезло Ромео и Джульетте. Вряд ли, кто осудит или поймет по сути. Повесть становится печальнее в каждой минуте. Просто глупы, бездумны порою мысли наши. И наша жизнь – игра любовью приукрашена. И где границы боли, где тяжелее чаша, На половине той, где огонь погашен.
Мне не знакома повесть, что печальнее на свете. У каждого она своя, и только вяжутся порою сети Эти, чьи порывы не знакомы только детям. В свете лжи в конверте эти слова поэт отметил. И написал в куплете, сидя в университете, Повесть, что печальнее на свете. Ту, что ты читаешь в своем кабинете, Под музыканта классики, игравшего на флейте.
Нет повести печальнее на свете, И не нуждается она в рекламе. Она печальнее в твоем куплете, Печальней та, что мы прожили сами.
Листок в письме поэта, что таил в себе вопросы, Почему любовь двулична? Объяснить найди способ. Почему фортуны нет. Или влюбить надо в себя. Но, говоря с фортуной, я только лишь шептал шипя. За что мне ты послала эту игру на чувства. И я уверен, знала, что в ее сердце пусто. Зачем меня влюбила в беспечную богиню, Поиграла и забыла, порвала любви линию.
Прости, не знаю, за что, не знаю, что я сделал В ответ твой гнев уже почувствовал я телом. И нет больнее прозы, и нет печальней строк, Что я влюбился в божество, о боже, как я смог! Прости меня фортуна за то, что полюбил тебя Играющую на струнах моего огня. И для меня печальнее на свете нету повести, Что полюбив фортуну, я утопаю в ее злости.
Нет повести печальнее на свете, И не нуждается она в рекламе. Она печальнее в твоем куплете, Печальней та, что мы прожили сами.