Oh, wie gern' würd' er Euch künden Von der Welt und wie er sie sieht, Doch wie könnte von etwas er sprechen, Von dem er absolut nichts versteht?! Wie gern' würd' er Euch singen Von der Liebe, die alles durchwebt, Doch ihm bleibt nur die traurige Klage, Denn noch keinen Tag hat er's erlebt. Ach, wie gern' würd' er Euch preisen Von der Freiheit unendlichem Glück, Doch straften dann seine eig'nen Ketten Ihn Lügen bei jedem Schritt. Gar wohlbehütet ist sein Leben, Und dies gibt ihm die Möglichkeit, Leidend im Dunkel langzuliegen, Pflegend nur die Traurigkeit.
Minnesang, oh Minnesang, Unser Arsch ist fett, uns're Nase lang. Von gar nichts handelt dieses Lied, Da Einfalt nun mal nichts gebiert.
Von allen Melodien hat er Die traurigste für sich erwählt, Denn sie gleicht so sehr seinem Wesen Und dem maßlosen Leid, das ihn quält. Eine Sage von Monstern und Feen, Ja, von Heiden auch und Zauberkraft, Von Bestimmung, von Zufall und Wundern Und dem Schläfer, der am End' erwacht. Ja, all dies steht geschrieben schon in dem Buch, Das man Schicksal nennt, Und obgleich schon vor Zeiten ersonnen, Seinen Ausgang hier doch niemand kennt. Ein Buch, das sich in Schweigen hüllt, Seine Zeilen beim Lesen erst entstehen, Damit die neugierig blätternd' Hand Nichts als leere Seiten soll seh'n.
Minnesang, oh Minnesang, Wenn das Ende näht, Wird's uns doch schrecklich bang. Von gar nichts handelt dieses Lied, Weil Einfalt nun mal nichts gebiert
О, как охотно он бы вам поведал О своём видении мира. И как это он посмел говорить о том, О чём сам абсолютно не ведает?! Как охотно он бы начал петь вам О любви, что пронзает нас, Но ему остаётся лишь сетовать на судьбу, Ибо он ещё ни разу не испытал подобных чувств. Ах, как охотно он бы восхвалял Счастье безграничной свободы, Хотя сам был наказан цепями За свою постоянную ложь. Но всё же жизнь его оберегает, И потому он может Подолгу лежать в темноте, страдая, И вынашивать свою печаль.
Миннезанг, о, миннезанг, Наши за*ницы жирны, наши носы слишком длинны. Эта песня бессмысленна, Ведь наша ограниченность уже ничего не породит.
Из всех мелодий Для себя он выбрал самую печальную, Так как она лучше всего отражает его сущность И чрезмерное горе, что его снедает. Сказания о чудовищах и феях, И о язычниках, о волшебстве, О провидении, о случаях и чудесах, И о спящем, что пробуждается в конце. Это всё уже описано в книге, Которую называют Судьбой, И хотя придумали её уже давно, Никто до сих пор не знает концовки. Эта книга окутает вас молчанием, Её строки только при чтении возникают, И любопытство, что своей рукой её листает, Не должно видеть ничего, кроме пустых страниц.
Миннезанг, о, миннезанг, Когда мы приблизимся к финалу, Нас охватит страшное волнение. Эта песня бессмысленна, Ведь наша ограниченность уже ничего не породит...