в моей жизни так много гнева, с тобою в ямах подчевал старых знакомых, внимал этим невнятным девам, объясняя себе, что все это - просто загоны. и мы летели, скрываясь в постелях отребий в комнатах, где воздух сжат до самых небес, где все, что ты делаешь - все пустая трата времени, бедная белка в колесе просто не успевает слезть с них. а ты запутался в своей жизни, странник, запутался в себе, прогнил на треть: зашиваешь по седьмому кругу одну и ту же рану, с которой хотел бы умереть, а мне больно, я глотаю таблетки одну за одной, но ничего не помогает, если вдруг попаду в ад, то вернусь за тобой, еле перебирая гнилыми ногами. мир, где от тебя останется только прах, бездонная душа в периметре газовой камеры, как оказия волшебной палочки прямо в руках, но ты не успел сказать заклинание, мысли - моё неистовое сияние, тяну небесное одеяло на себя, теперь не весть как нам стать слиянными, если звездное небо - моя семья, а ты не с ними. и мы снова падаем в яму, если я не подал тебе руку, значит, твоя взяла. я принимаю удар на себя, укрывая шаткое знамя, пока не поразила гнилая стрела, и я готов бы нестись на вокзал, кто там? но в меня пальцем тыкает Бог. пусто. он говорит:"прости, ты опоздал" квота. он говорит:"осталась только боль". чувствуй.
и мы терпим, устав брыкаться, стонем. подставив щеку мне не стать изгоем. я открываю эту дверь с душой с щеколды, я сдаюсь без боя.