ничего не происходит, как ни странно, в мире, где мрак и страхи правят, как кракен морями, нами. жизнь то не балует, знаешь сам, ночи без сна и труд колоссальный, а песни - срань. так и быть, я сам себе позволил все эти полеты. к черту. лучше позвольте мертвым хоронить мертвых. я так и не нашел себя, устав бежать, правда моей жизни в том, что я бездарен, как мне жаль. ваш звездный час в гробу, не зная, как лежать, вещать из своего поганого рта о святой скрижали средь стяжательства. пережили предательство? крича, я освежевал свою душу перед глазами жадной стаи мещан. их слова потоком ледяной воды, никогда не согреют рты, что песнями затер до дыр. я подливаю масла в этот костер на «три», бросаюсь в него и считаю дни, один...
а в этих серых окнах пустая жизнь, и мы снимаем эту копоть с усталых лиц. а сколько в этих песнях честных фраз? мы не станем считать их. а сколько в этом доме теплых глаз? и безуспешно ждущих свой последний вздох? сколько убито от случайно брошенных слов? мы не станем считать их.
сколько дряни в каждом из нас? я припоминаю свой отчет из дальних странствий, где та новизна, но нам в этом пространстве жизнь не стала близка. зыбкое мышление давит, я тону в песках, отпускай. больше нет сил навзрыд тянуть свою шею, писать всё эту дурь так настырно для этих шельм. я изнемог, пытаясь превзойти все мысли снова свои, кротко в истоме стоим, ведь бритва на глотке сыграет свинг. что потерял ты, не плача о прежних днях? мы разыграем твою душу в преферанс с дьяволом, кружа вальс на углях. всё спустив до нуля, твой мир покорять бесполезнее, чем пытаться забыть себя. снимая собственную жизнь с петельки для оболочки, поставить в листе приглашенных субличностей прочерк, как бы все не целились в небо - конечная точка в почве и, между прочим, ты тоже кончишься,
так что поторопись сойти с ума и забыть о других в себе. поторопись спасти их всех, там в груди тупик, и сил нет бежать. они не выдадут присутствия, заняв свои ниши в ближайших мыслях, в блестящих призмах ножа. он пронзит самое нужное. ты сделаешь последний вдох и бросишь на пол оружие, оставив всё, что было пережито, за спиной с основания рушиться
а в этих серых окнах пустая жизнь, и мы снимаем эту копоть с усталых лиц. а сколько в этих песнях честных фраз? мы не станем считать их. а сколько в этом доме теплых глаз? и безуспешно ждущих свой последний вздох? сколько убито от случайно брошенных слов? мы не станем считать их.