В этом мире так много шума, что мы больше не можем слышать даже наши собственные мысли. И какая-то чужая мысль, а может, и песня заманила меня в ночной лес, прямо к этому прекрасному существу, колышущемуся в лунном свете и посаженному на длинную цепь.
Однажды я увидел, как ты танцевала Одна в лесу темной ночью. Ты не заметила, что я спрятался. Твое тело было обнажено, но тебе не было холодно.
Неистово блестели плоть и дух, Как ненормальные, как опьяненные, Будто бы в тебя вселился дьявол. И потом из твоего горла вырвался крик.
И, обессиленная, ты упала на колени и длинными когтями зарылась в хвою и листву. Я в жизни не видел ничего, похожего на тебя, однако все происходящее странным образом казалось мне знакомым. Затем глазами, наполовину человеческими, наполовину звериными, ты изнуренно посмотрела с земли наверх. Через ветки и верхушки деревьев на еще кружащиеся звезды. А потом внезапно этот взгляд переместился на меня.
И ты произнесла какую-ту фразу, проговорив слова, которые я не смог бы понять при всем желании. У меня закружилась голова, что-то было не так, в меня словно вселилась некая сила.
Затем – абсолютная тишина и никаких ощущений. Будто бы времени больше не существовало, кровь больше не текла по венам, а эта вселенная на какой-то момент приостановила свое движение. И какое-то приятное чувство прошло через ветки и сучки, и по тонким капиллярам поднялась сила. И я сперва не понял каким образом, но это сознание было со мной на протяжении сотен лет.
Потому что я был ветвью, суком и деревом, я чувствовал свои листья на холодном ветру, Чувствовал сильную связь с землей и безмятежность, какая доступна только ребенку. И все это казалось мне сном: покоящийся во мне чужой мир, Но связанный со всем живым, что дышало под небосводом.
И еще я ощутил, как во тьме ты улетела, быстро взмахнув крыльями, точно такими же, как у летучих мышей. И я хотел прокричать тебе что-нибудь еще, но не смог произнести ни звука. Был слышен лишь тихий шепот наших листьев. Лишь тихий шепот наших листьев...
А когда один из них, возможно, содрогнулся, Здесь уже не было места для подобного чувства, Ведь уж лучше я буду деревом среди деревьев, Чем человеком среди людей.